Невидимый товар

Очень хорошо покупается
Но торговать им мы ещё не научились

(Опубликовано в журнале «ЧЕЛОВЕК И ЗАКОН» № 9, за 1996 год, стр. 47)

Георгий Александрович МАТВЕЕВ — специалист в области

интеллектуальной собственности, имеющий опыт по ее защите

как в России, так и за рубежом. В качестве эксперта участвовал в рассмотрении известного дела о "Смирновской  водке"  в

Московском городском суде. Имеет печатные труды, научный

редактор англо-русского патентного словаря.

Проблема правовой защиты интеллектуальной собственности стала приобретать в России особенно ощутимый характер. Идет процесс осознания ценности собственного интеллектуального потенциала как вполне определенного вида собственности. Суды гораздо чаще стали рассматривать дела, в той или иной степени связанные с правовой охраной интеллектуальной собственности. Однако в целом ситуация остается крайне сложной. Почему?

Ни для кого не секрет, что в России идет практически откровенная торговля нелегальными копиями последних образцов зарубежной аудио- видеопродукции, подпольно перево­дятся, издаются и продаются книги и журналы; ворованные компьютер­ные программы применяются чаще собственных. Зачастую российские программисты, вынужденные трудиться за рубежом, приехав в Россию, с удивлением обнаруживают, что плоды их деятельности давно "гуляют" по компьютерам "новых русских" и продаются зa гроши. Так, в одном из материалов, рас­пространенных на прошедшей в Москве Международной конференции по проблеме зашиты товарных знаков и патентов в России, было отмечено, что "пиратство программного обеспечения в России безудержно, от 94 до 98 процентов всех программ, продающихся в стране, составляют ворованные копии..."

Пиратский диск с профессиональ­ным офисным набором фирмы "Майкрософт", содержащий самые популярные и дорогие программы компании и продающийся в США та 599.98 долларов, можно купить в Москве за 11 долларов".

Быть может, подобные примеры отхода от общепринятых норм права кому-то покажутся безобидными и даже по обывательски удобными. Нo другие уже более или менее про­чно ассоциируются в общественном сознании с преступными деяниями: изготовление и сбыт "поддельных" алкогольных напитков и табачных изделий, представляющих прямую угрозу для здоровья; оптовые закупки и выбрасывание на российский рынок акцизных товаров без упла­ты соответствующих таможенных пошлин и налогов, заведомо невыгодные, преступные бартерные сделки, приводящие к разбазариванию собственных ресурсов, с одной стороны, и к недобросовестной конкуренции зарубежных товаров с отечественными, с другой.

Телевизионные сюжеты, в которых работники правоохранитель­ных органов разбивают бутылки с поддельной водкой и увозят в наруч­никах "специалистов" по ее изго­товлению и продаже, стали обычны­ми. "Перекрывается кислород" льготникам — многочисленным спортивным и иным обществам, ис­пользующим свои привилегии для уклонения от госпошлин или их снижения. Встречаются даже случаи удачной борьбы с видеопиратством. Так, в Екатеринбурге муниципальный суд обязал три магазина, торговавших контрабандным товаром, выплатить 300 миллионов рублей в порядке компенсации компании "Екатеринбург-Арт", обладающей исключительными правами дистрибьютора видеопродукции.

И все-таки общая картина охраны интеллектуальной собственности России достаточно мрачная. Её усугубляет постоянное сокращение производства, высвобождение из трудового процесса и значительный отток за рубеж непосредственных создателей интеллектуальной собственности: изобретателей, научных и творческих работников. (А в США 50 процентов рабочих мест создано только благодаря внедрению в производство технических инноваций!)

Чем же объясняется "нецивилизованность" нашего рынка в этой области? Каковы способы наведе­ния порядка?

Пункт VIII статьи 2 Конвенции, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности, предусматривает, что интеллектуальная собственность включает права, относящиеся к литературным, художественным и научным произведениям; исполнительской деятельности артистов, звукозаписи, радио- и телепередачам; изобретениям во всех областях человеческой деятельности; научным открытиям; промышленным образцам; товарным знакам, знакам обслуживания, фирменным наименованиям и коммерческим обозначениям; защите против недобросовестной конкуренции; а также все другие права, относящиеся к интеллектуальной деятельности в производственной, научной, литературной и художественной областях.

Парижская Конвенция по охране промышленной собственности 1883 года (пункт 2 статьи 1), определяет одну из составляющих интеллектуальной собственности — промышленную собственность, указывая, что "объектами охраны промышленной собственности являют­ся Патенты на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, товарные знаки, знаки обслуживания, фирменные наименования и указания происхождения или на­именования места происхождения,| а также пресечение недобросовестной конкуренции".

Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений 1886 года (пункт I статьи 2), в которой также участвует Россия, говорит о том, что термин "литературные и художественные произведения" охватывает все произведения в области литературы, науки и искусства, каким бы способом и в какой бы форме они ни были выражены.

В соответствии со своими международными обязательствами Россия приняла ряд законов РФ по охране интеллектуальной собствен­ности, таких, как Патентный закон РФ. Законы о товарных знаках, зна­ках обслуживания и наименовани­ях мест происхождения товаров, о правовой охране программ для элек­тронных вычислительных машин и баз данных, о конкуренции и ограничении монополистической дея­тельности на товарных рынках, об авторском праве и смежных правах. Наконец, статьей 8 ГК РФ установлено, что гражданские права и обязанности возникают, в частнос­ти, в результате созданий Произве­дений науки, литературы, искусст­ва, изобретений и иных результатов интеллектуальной деятельности, а статья 12 содержит широкую палит­ру тех правовых средств, которыми это право может защищаться. Тут упомянуты: признание права; вос­становление положения, существо­вавшего до нарушения права, и пре­сечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; признание оспоримой сделки недействительной и при­менение последствий ее недей­ствительности; применение пос­ледствий недействительности ни­чтожной сделки; признание не­действительным акта государственного органа или органа местного самоуправления; самозащита права; присуждение к исполнению обязанности в натуре; возмещение убытков; взыскание неустойки; компенсация морального вреда; прекращение или изменение правоотношения, неприменение судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащею закону; иные способы, предусмотренные законом.

Казалось бы, в законодательном плане все вопросы решены по крайней мере не хуже, хотя, возможно, и не столь детально, как в "цивилизованных странах". Отчего же соответствующие нормы права, достаточно "современные" с точки зрения международного экономического спроса, фактически игнорируются, что неизбежно сказывается на потребителе и одновременно приводит российское деловое сообщество, еще не осознавшее важности интеллектуальной собственности в своих операциях как внутри страны, так и за ее рубежами, к упущенной выгоде?

По-видимому, здесь действует целый ряд неблагоприятных факторов.

Во-первых, изрядное число "дельцов" без каких-либо сдерживающих моральных устоев, готовых во имя получения незаконной прибыли идти на преступление. По рекомендации зарубежных криминалистов в подавлении этой деятельности должны превалиро­вать, не гражданско-правовые, а уголовно-правовые санкции, причем не в виде штрафов, а в виде мер, применяемых к личности преступника.

Во-вторых, деловое сообщество России слабо осознает роль отечественной интеллектуальной собственности в своих начинаниях. В беседе со мной один из крупных деятелей в банковских кругах очень точно выразил подобное отношение к изобретателям, сказав, что в нашей неконкурентоспособной промышленности им делать нечего, им надо стремиться туда, где они нужны. О том, какой огромный потенциал при этом остается невостребованным, хорошо видно на примере США, где 25 процентов стоимости всего экспорта падает на интеллектуаль­ную собственность, иными словами не на перемещаемые в пространстве в качестве товара вещи, а на передаваемые права на изобретения, авторские права и т.д., или, как сейчас говорят, на "невидимый экспорт".

Недальновидность многих промышленников и банкиров объясняется тем, что нынешняя логика экономических отношений превращает их в лучшем случае в представителей (агентские фирмы) иностранных производителей для сбыта продукции в нашей стране, а в будущем их самостоятельное состояние вообще окажется под вопросом. Ведь тот, кто не создает новой продукции, не выступает на рынке под своим товарным знаком (торговой маркой), тот неминуемо вынужден зарабатывать на жизнь, продавая чужое; само по себе это, конечно, не предосудительно, но приводит к утрате экономической самостоятельности.

В-третьих, пассивность государственных и общественных органов, упорно не видящих или не знающих мер, которыми во всех "цивилизованных" странах устраняется и не допускается хаос в этой области. Взять хотя бы пример с водкой. В 60-е годы на имя внешнеторгового объединения "Союзплодимпорт" были зарегистрированы в качестве товарных знаков "Столичная", "Московская", "Охотничья", "Старка", "Перцовка", "Зубровка" и т.д. — всего 12 марок. В 1991 году заводы-изготовители получили возможность продавать водку за рубеж самостоятельно и тут же выступили за отмену мо­нопольного положения "Союзплодимпорта" в качестве владельца вышеназванных товарных знаков.

Основываясь на том, что данные марки водок производятся в России различными изготовителями и в сознании потребителя эти товарные знаки не ассоциируют­ся с конкретными заводами, Госпатент аннулировал все регистрации "Союзплодимпорта". Популярные наименования стали использовать любые изготовители, включая заводы в ближнем зару­бежье. И репутация русской водки за границей оказалась подорван­ной. Между тем, если бы товарные знаки были зарегистрированы на имя Московского завода "Крис­талл", который всегда выпускал эти водки высокого качества и на экспорт, все обстояло бы иначе. Каждый другой изготовитель дол­жен был бы купить у "Кристалла" лицензию и в случае ухудшения качества напитка потерял бы право его выпускать.

Трудно даже вообразить, во что превратился бы, например, внутренний рынок Франции без продуманной деятельности французской таможни, многочисленных обществ по охране наименований происхождения таких товаров, как "Шампань", "Коньяк", различных сыров и т.д. Точно так же трудно представить себе рынок США без деятельности окружных судов Штатов, рассматривающих иски о нарушении нрав на интеллектуальную деятельность, Апелляционного суда Федерального округа, Комиссии по Международной торговле. Не менее активна и роль соответствующих органов в Великобритании, ФРГ и других промышленно развитых странах. Достаточно ознакомиться с деятельностью такой организации, как ГЕМА в ФРГ, которая является своеобразным управляющим в области авторского права на территории своей страны, сле­дя за правильностью и своевре­менностью отчислений, за исполь­зованием авторского и смежных прав (в частности, права исполни­телей) на территории Германии. Между прочим, подавляющее большинство споров стороны в этих государствах улаживают между собой, избегая обращения в суд или в административные органы. То есть, применяются такие альтернативные правовые средства, как арбитражное рассмотрение спора с помощью посредника, что позволяет избежать огласки дела.

Говорят, что интеллекта нам не занимать. Так давайте же будем пользоваться им с выгодой для страны и, в конечном итоге, для всех нас.

Матвеев Г.А.